– Он уехал прочь на ночной электричке, – тихо пропел Борцов.

– Ехать не хотел, но зажало яички... [103] – поддержал Денис.

– Точно, – согласился браток и втопил педаль газа, предварительно проверив местонахождение Герберта. Кобелек свернулся калачиком на заднем сиденье, поблескивал бусинками глаз и делал вид, что он самая послушная и беспроблемная собака в мире.

Фиолетовый внедорожник аккуратно объехал разбитый «рено» и влился в поток автомобилей, предусмотрительно уступивших ему всю левую полосу.

Иван Иванович Биндюжко инспектировал только что отремонтированный этаж нового здания городской прокуратуры, когда ему сообщили о совершенном захвате заложников. Глава надзирающего ведомства напустил на себя серьезный вид, буркнул что-то одобрительное лебезящему перед ним владельцу турецкой фирмы, осуществлявшей работы, и заспешил на выход, дабы лично прибыть на место и засветиться под софитами телекамер.

Спускаясь по мраморной лестнице, больше подходящей дворцу, чем присутственному учреждению с мизерными бюджетом и окладами сотрудников, Биндюжко сделал несколько звонков по мобильнику и узнал, что почти все городское руководство правоохранительной системы уже давно выехало в аэропорт. Прокурор, как это обычно бывает, узнал о происходящем одним из последних.

Иван Иванович еле слышно выругался, колупнул ногтем стену и грозно глянул на семенящего рядом помощника.

– Опять сэкономили? – Биндюжко поднес к самому носу референта палец с прилипшей к подушечке чешуйкой водоэмульсионной краски.

– Все согласно смете, – прошелестел помощник, лукаво озираясь.

Городской прокурор имел от выделенных на ремонт здания на Почтамтской улице пятнадцати миллионов долларов солидный «откат», на который он уже купил себе третью дачу и вторую машину жене. Поэтому старался лишний раз не поднимать вопрос об истинной стоимости работ и позволял себе выражать недовольство качеством исключительно кулуарно. И то лишь в моменты наивысшего раздражения.

– Почему меня сразу не поставили в известность о заложниках? – Биндюжко с легкостью переключился на тему террористического акта.

– Я сам недавно узнал, – референт распахнул дверь на улицу.

– Кто у нас отвечает за организацию взаимодействия с милицией?

– Шлемазюк, – помощник изящно подставил бывшего прокурора Выборгского района, назначенного координатором очередной межведомственной комиссии всего два дня назад.

– Подготовьте приказ о частичном служебном несоответствии. Когда все это закончится, я подпишу, – Иван Иванович полез в салон служебного лимузина «мерседес».

– Основания? – спросил референт.

– Подберите сами, – городской прокурор захлопнул дверцу машины и по-барски потрепал водителя по плечу. – Поехали, голубчик. И включи сирену...

Белый «мерседес-500», мигая синим проблесковым маячком, рванул по Исаакиевской площади в сторону Вознесенского проспекта.

Напротив станции метро «Парк Победы» перед мчащимся «BMW 740» Кабаныча выскочил очередной ловец попутных машин и отчаянно замахал ручонками, призывая братка остановиться и за пару замусоленных сотенных бумажек добросить страждущего и его семейство куда-нибудь в новостройки. На тротуаре за спиной тщедушного мужичонки в сиреневом китайском пуховике застыли толстая блондинка, придерживающая обеими руками тележку с двумя набитыми чем-то мягким коробками из-под эквадорских апельсинов, и пухлощекий мальчик лет семи, обгладывающий дымящийся на морозе чебурек.

Кабаныч притер автомобиль к тротуару, вышел, обогнул БМВ, схватил мужичонку за шиворот и поднял над землей. Поднеся голосовавшего к своему седану, браток встряхнул жертву и вкрадчиво осведомился:

– Ну и где ты здесь, придурок, шашечки увидел?

Тетка ойкнула и обхватила меланхолично жующее чадо за плечи.

Браток опустил мужичка на тротуар, легонько подтолкнул в спину и, не оборачиваясь, направился к водительской дверце, шепча под нос непечатные эпитеты в адрес мелкого торгаша.

Тело в сиреневом пуховике несколько секунд простояло неподвижно, а затем, услышав шум отъезжающего БМВ, облегченно выдохнуло воздух, обмякло и упало в ближайший сугроб.

До дома семья челноков добралась на метро. Что было быстрее, дешевле и безопаснее.

Такого скопления сверкающих джипов и роскошных седанов Московский проспект не знал с тех самых пор, как по нему в начале девяностых годов гнали эксклюзивные модели на выставку в расположенный неподалеку спортивно-концертный комплекс. Машины выстроились почти на полкилометра, а с соседних улиц подтягивались все новые и новые экипажи. Известие о захвате автобуса с детьми, в чьем числе была и дочка Хоттабыча, облетело братанские круги города гораздо быстрее, чем на него стали реагировать правоохранительные органы.

Денис покрутил головой и причмокнул.

– Если мы еще полчаса здесь в таком составе потусуемся, губернатор объявит военное положение. И будет прав.

– А чо делать-то? – мрачно спросил Игорь, паркуясь в проеме между «кадиллаком» Тулипа и темно-зеленым «хаммером» заместителя Хоттабыча по связям с прессой. – По телефону, блин, тему не обкашлять...

Рыбаков запахнул куртку и выбрался из внедорожника.

Возле занесенного снегом тополя торчал взбешенный Хоттабыч, принимавший соболезнования от прибывавших коллег. Братки подходили по очереди, крепко жали руку и обещали повесить виновников происшествия за причинное место. Все недавние разногласия между бригадами были мгновенно забыты, подшефные коммерсанты наслаждались неожиданно свалившейся на них свободой, которая, впрочем, могла легко перерасти в дальнейшем в увеличение процента отчислений. Например, для создания фонда борьбы с местечковым терроризмом.

Денис протиснулся сквозь толпу хмурых верзил, кивнул Ортопеду, что-то яростно доказывавшему троим подручным Барракуды, и очутился лицом к лицу с Хоттабычем.

– Саня, есть разговор.

– Здорово, Диня, – на братка было больно смотреть. – Что за базар?

– По теме.

– Мочить их надо, – изрек Хоттабыч.

– Не спорю. Но сначала детей вытащить.

– Что предлагаешь?

– Циолковский служил в авиации, в батальоне аэродромного обслуживания. Он говорит, что под всеми полосами есть тоннели. И выходы на поверхность.

– Так, – глаза Хоттабыча сузились.

– Нужна схема.

– Где ее можно взять?

– Думаю, что в Управлении гражданской авиации.

– Ясно, – Хоттабыч поманил пальцем двоих парней. – Пулей – в Управление гражданской авиации. Любые бабки, блин! Пусть еще просят, что хотят. Дадим. Но схема тоннелей должна быть у нас в течении часа.

Бугаи кивнули и бегом ринулись к машине.

– И удали лишних людей, – попросил Денис.

– Хорошо, – браток подозвал заместителя. – Всех, у кого «левые» стволы, отправляй на базу. Пусть сидят и ждут. Мобилы не выключать.

– И много тут таких? – поинтересовался Рыбаков.

– Человек семьдесят...

– А с «правыми» стволами сколько?

– Десятка два, – вместо Хоттабыча ответил Борцов. – Я прав?

– Прав. – Отец маленькой заложницы пожал плечами.

– Не хватает только, чтобы нас тут всех повязали, – заявил Денис. – Игорь, у наших «левак» имеется?

– Я приказал не брать.

– Слава Богу, – Рыбаков поглядел на притихший проспект.

Автомобилисты тщательно соблюдали правила дорожного движения и катили по обледеневшей дороге со скоростью не более сорока километров в час. Вид столпившихся на тротуаре громил и вереница стоящих кое-как иномарок действовали почище целого батальона инспекторов ГИБДД.

«Всегда бы так, – в голову Денису пришла очередная светлая мысль. – Может, регулярно собираться на опасных перекрестках? Каждый раз на новом месте. График дежурств выработаем. Сегодня в наряде – команда Хоттабыча, завтра – Барракуда со своими пацанами, послезавтра Вартана Колорадского у развязки на “Пионерской” поставим. Глядишь, и научим народ ездить...»